Ранчо смерти [= Двойник мертвеца] - Ричард Пратер

Я уселся на высокий табурет перед стойкой, любуясь своим отражением в длинном зеркале. Я слышал, как старушка сказала:

— Генри, я хочу еще стаканчик.

Старичок, сопровождавший ее, произнес:

— Дорогая, но ты уже выпила два. Это твоя норма. Больше тебе нельзя…

Она прервала его:

— Генри, я старая маленькая леди из Пасадены и мне надоели твои глупости.

Я усмехнулся и оглянулся вокруг. В меблировке и убранстве салона не было ничего особо оригинального, но здесь было довольно уютно и явно ощущался колорит Дикого Запада. Столами служили остекленные колеса от фургонов, а сиденьями табуретов у стойки — маленькие кожаные седла, правда, без луки, очевидно, из уважения к дамам. Стены, отделанные панелями из сосны, были буквально сплошь увешаны картинами, гравюрами и эстампами, на которых ковбои стреляли в индейцев, индейцы снимали скальпы с ковбоев, лошади вставали на дыбы, бизоны устремлялись в паническое бегство и тому подобное. Все это смотрелось очень неплохо.

Я сделал знак высокому, худому, с грустным лицом бармену и сказал:

— Мне бы что-нибудь покрепче.

Бармен вздрогнул, напрягся и как-то странно посмотрел на меня. Думаю, такое впечатление на него произвел мой внешний вид. Потом тихонько произнес:

— Да, сэр. Что-нибудь для аппетита? — Он улыбнулся с видом человека, умирающего от туберкулеза. — Может быть, настойку сарсапарели?

— Извините, — произнес я. — Это ведь салон. — Меня внезапно охватило чувство человека, оказавшегося на Диком Западе. — Дайте-ка мне бурбон с содовой, приятель.

Он улыбнулся на этот раз более дружелюбно и плеснул в стакан со льдом изрядную толику виски из бутылки с этикеткой «Старый папаша», а потом долил немного содовой.

— Это «Старый папаша», да? — спросил я. — Никогда не видел этого сорта виски в Лос-Анджелесе.

— И не увидите, — произнес он, когда я сделал хороший глоток. Жидкость обожгла мне гортань, раскаленной лавой прошла по пищеводу и огнем запылала в моем желудке. Но я постарался не подать вида.

— Неду… дур… Недурно!

Он смотрел, как на глазах у меня появились слезы, прямо-таки извиваясь от наслаждения.

— Вы ведь просили чего-нибудь покрепче, верно?

— Больше никогда не буду. Ваша взяла, прия… мистер.

Он забрал у меня стакан с этим зельем и смешал мне новый коктейль. Я сделал малюсенький глоточек, потом другой, потом отпил как следует.

— Что это было, то, первое?

— «Старый папаша». Должен же я как-то обороняться от здешних пижонов. Они приходят и требуют: чего-нибудь покрепче, приятель, чего-нибудь покрепче, дайте чего-нибудь покрепче!

— Легче.

Он немного успокоился.

— Ну я им и даю.

— Понятно.

— У некоторых посетителей искусственные челюсти изо рта выскакивают. А один из гостей как-то так мне врезал, что я аж фута четыре пролетел.

— Безобразие.

Он двинулся вдоль стойки, а я занялся своим коктейлем. Я уже допивал его, когда кто-то дотронулся до моего плеча.

Я повернулся и увидел восхитительные синие глаза, необыкновенно поднятую бровь, смеющиеся губы. Мне так хотелось увидеть все остальное, что я не стал сдерживаться и оглядел ее всю с головы до ног. Да, к сожалению, на этот раз она была совершенно одета. Она была вся в белом. Рубашка с открытым воротом, тесно облегающие джинсы. Ремень и сапожки тоже были белые. Потрясающая девушка!

— Привет, привет, Эйприл, — сказал я. — Присоединяйся ко мне.

— Сию минуту, — ответила она. — Выглядишь ты просто великолепно.

Какой голос! А какие слова!

— Стетсон, сапожки и все остальное, — продолжала она, разглядывая меня.

— Благодарю вас, мэм, — ответил я. — Я теперь настоящий ковбой. Пью крепкие напитки, и все такое прочее.

Я посмотрел ей за спину, но она была одна. Она перехватила мой взгляд и сказала:

— Девушки скоро придут, Шелл. Мы собрались придти все вместе, но я решила поговорить с тобой наедине.

— Отлично. Замечательно.

— Это не то, что ты думаешь.

— Откуда ты знаешь, что я думаю?

— Да уж знаю. — Она снова улыбнулась своей восхитительной улыбкой.

— Я хочу поговорить с тобой до их прихода. О Джинни. Ты упоминал ее имя сегодня днем, помнишь?

— Провалами памяти я пока еще не страдаю.

— Я не хотела об этом говорить при остальных.

— Почему?

— Ну, понимаешь, если Джинни погибла в результате несчастного случая, то все это не имеет никакого значения. Но ведь шериф ведет расследование, и, если окажется, что она действительно была убита, хотя я так и не считаю, так вот, если это действительно так, мне бы не хотелось оказаться замешанной в это дело. Я недавно подписала контракт с одной крупной студией. Они дают мне настоящую роль в большом фильме. Но если произойдет какой-нибудь скандал, они вполне могут аннулировать контракт.

— Ясно. Так вот, мне, конечно, очень хотелось бы услышать все, что ты можешь рассказать о Джинни. И, если это будет возможно, я никому не открою, что эти сведения сообщила мне ты.

— Договорились. Кроме того, это грузом лежит на мне. Я ведь еще никому об этом не рассказывала. — Она улыбнулась. Ну что за губы! — Закажи мне что-нибудь выпить, и я расскажу тебе все, что знаю.

Я заказал Эйприл коктейль «Стингер», а себе бурбон с содовой, и она начала свой рассказ.

— Все мы приехали сюда в пятницу. Немного поработали в тот день. В субботу мы были заняты на съемках большую часть дня. Делиз и Зия занимали одну комнату. Чу-Чу — другую. А мы с Джинни жили в одной комнате наверху. — Она указала на потолок. — В субботу вечером мы все пошли на барбекю, туда все ходят, там отличные бифштексы и мясо на ребрышках, а потом танцы. Я пролила соус на свои джинсы и вернулась в нашу комнату, чтобы переодеться. Джинни пошла вместе со мной, но она не стала подниматься наверх, а решила подождать меня в салоне.

— Во сколько это было?

— Примерно около девяти часов. Танцы начинаются в девять, и я хотела успеть к началу.

— Ясно. И что было дальше?

— Я только переоделась, как вдруг в комнату вышла Джинни. Она была в ужасном состоянии. Белая как мел, перепуганная. Чуть ли не в шоке. Я боялась, что она упадет в обморок.

Эйприл еще раз пригубила свой коктейль, и я спросил:

— Она рассказала тебе, что случилось?

— Нет, у нас в комнате стояла бутылка бренди, Джинни налила себе полстакана и выпила залпом, как воду. Я спросила ее, что случилось, но внезапно в дверь постучали. Я хотела ответить, но Джинни как-то очень странно засмеялась и сказала: «Ничего, Эйприл, это за мной». И так оно действительно и оказалось. Это был кто-то из ее знакомых мужчин. Я услышала только, как он сказал: «Давай-ка спустимся в салон, детка. Нам нужно кое о чем потолковать». Что-то в этом роде.

— Ты знаешь, кто был этот мужчина?

— Я не видела его. Только голос слышала, и он показался мне знакомым, но кто это был, я не знаю.

С минуту мы молчали, потом я спросил бармена, который стоял рядом:

— Вы работали за стойкой в субботу вечером?

Он кивнул.

— Вы ведь видели здесь в салоне пару раз Джинни Блэр? Девушку, которая… упала с лошади?

Вопрос явно смутил его, но он все же ответил:

— Да, думаю видел.

Я вытащил из своих желтовато-коричневых брюк бумажник и показал ему свое удостоверение частного детектива и незаметно положил на стойку десятидолларовую бумажку, однако не столь уж незаметно, чтобы он ее не увидел.

— Не помните, была она здесь в прошлую субботу вечером? Около девяти?

— В субботу?.. — Он ненадолго задумался.

— Неделю назад, — повторил я. — Накануне того дня, когда она была убита.

Он медленно кивнул.

— Да, она заходила, выпила стаканчик и сейчас же ушла. Она, помню, заказала бренди. Предпочитала этот напиток.

— И ушла сразу же? Она была с мужчиной? Или она ушла, а потом вернулась с мужчиной?

Он покачал головой.

— Нет. В этом я уверен. Здесь никого не было, кроме нее. По субботам почти все проводят время на барбекю у Кактусового корраля. Она только быстро выпила свой бренди и сразу же ушла.

— Ясно. Ну что же, благодарю. — Я указал ему на наши пустые стаканы. — Можно повторить?

Он забрал стаканы и отошел, а я сказал Эйприл:

— Это должен был быть человек, которого она знала. Ведь она пошла с ним, хотя и была потрясена чем-то. Ты сказала, он назвал ее «деткой».

— И она точно знала, что пришли именно за нею, а не за мной.

— Ну, так кого же она здесь знала? Вы приехали сюда на неделю раньше меня. Я знаю здесь только Тея Грина, Фармера и Додо. И Хэла Кэлвина, иначе говоря, одних головорезов. За исключением, конечно, Расса Кординера.

Внезапно Эйприл как-то слабо охнула.

Я повернулся и посмотрел на нее. Выражение лица у нее было очень странное, синие глаза широко раскрыты.

— Это он говорил с Джинни. Это его голос я слышала. Хэла. Да, это был Хэл!